Основные события политики всегда окутаны тайной. Так было и при королях Франции, так происходит и сейчас. Короли Франции попали в романы Дюма. Когда-нибудь про Москву политическую тоже напишут романы. Но мы подвинем это время вперёд, потому что исторические романы и их читатели не изменяют политической реальности, тогда как граждане могут это делать.
У автора исторического романа всегда есть преимущество перед автором политического детектива: ему доступны многие исторические источники и книг историков. Автор политического детектива вынужден руководствоваться преимущественно собственными наблюдениями, интуицией, а то и творческим воображением, потому что необходимые ему для исследования источники ещё находятся в папках "Для служебного пользования", а их создатели являются активными политическими деятелями, борются за власть и составляют скрытые коллаборации (или, как писал Ленин, ищут попутчиков). Кстати, о Ленине. Его книги выкинули из школьной и университетской программы, но судя по спичам некоторых провластных политологов, Ленин ими тщательно изучается. Но мы сейчас не о Ленине. Итак: современная московская политика (отдельные сюжеты и наблюдения).
Пандемия коронавируса вынуждает власти действовать власти в чрезвычайном режиме, и тем самым — вольно или невольно — вынужденно приоткрывать то, что они "тихо" делали или могли бы легко сделать и без пандемии по линии укрепления политического режима. Я имею в виду, в первую очередь, систему контроля и слежения за каждым гражданином с помощью сети городских видеокамер и программы распознавания лиц, изучения персональных треков в Сети и мобильной связи. То, что оправдано в чрезвычайной ситуации, может "по инерции" остаться для ситуации нормальной жизни. В чрезвычайной ситуации система массового контроля проходит обкатку и апробацию, может оставаться в тени дальше, а в случае, например, политического кризиса (как в 1993 году) мгновенно "включена". Законно это будет или незаконно, в ситуации политического кризиса никто не обсуждает. Времена же стабильности и кризиса чередуются — закон истории. Таким образом, в отработке системы мер против пандемии можно видеть политический след, поскольку кризис используется всеми: одни (кто в подполье или в качестве геополитического противника) стремятся власть дестабилизировать, другие (кто держит власть) совершенно естественно применяют методы её укрепить. Москва стала своего рода "экспериментальной площадкой". Её руководитель мэр Собянин явно претендует на большее, чем кресло столичного мэра. На что? Выше только птицы.
Действующий мэр Собянин пришёл к власти в 2010 году. Что меня удивило в его действиях? Я не буду говорить о "собянинской плитке", которая вошла в историю и без усилий историков. Не буду говорить о платежах на капремонт, внесённых мэрией незаконно и произвольно в платёжки граждан. Не будем вспоминать странные обстоятельства "Ночи длинных ножей" по снесению незаконно пгоставленных торговых павильонов — как военная операция. Моральное наглое давление со стороны собянинских чиновников на граждан при снесении гаражей (под предлогом расчистки территории под строительство жилья, что точно в ряде случаев было откровенным обманом и манипуляцией). Скандальное начало Реновации, которая была переделана уже под давлением Президента (который, видимо, не испытывал желания выходить к возмущённым людям и оправдываться вместо мэра). Хотя уже сказал… Но таков стиль политика. Это логично вызывало протесты и ропот горожан, но мэр, который нынче по-отечески печётся об их здоровье, безопасности и благосостоянии, просто на это на всё тогда плевал. Это вполне объяснимо, например, с точки зрения экономических интересов новой властной команды: пришли к власти — надо и рынок переделить. Не новость. Такое всегда происходило в мире и нашло отражение даже в школьных учебниках истории. Удивила ковровая кадровая зачистка на всех уровнях. Кажется, даже дворник должен был принадлежать к новой политической команде и разделять её линию.
В условиях пандемии слово в СМИ получили медики. Среди выявленных пандемией проблем "реформированного" здравоохранения медики назвали ранее проводившуюся много лет политику "оптимизации", по причине которой многие "нерентабельные" клиники были закрыты, огромное число врачей "сокращено" (да просто выгнали на улицу). Имена "оптимизаторов", к сожалению, не называются. Понятно почему: многие из них теперь героически "борются" с пандемией и по итогам "победы" над супостатом получат премии и ордена, которые прежде получали за "эффективную" оптимизацию. Аналогичные процессы происходили в системе образования. Эти процессы назывались так же: "оптимизация", "модернизация". Волна шла по всей России. Захлестнула она и Москву.
Итак, кадровая зачистка. Для оптимизации системы образования в Москве был назначен человек с редкой, но звучной фамилией Калина. Нам, работниками системы образования, для начала пришлось привыкать к необычному ударению в этом имени, которое ставилось на последний слог. Но это было самое безобидное. Жестокость меня удивила: казалось, к власти пришли полицаи, а не российские граждане. Такой массовой зачистки я не видел никогда в жизни. Может быть, это и делали полицаи? Чувствовалась еле сдерживаемая злоба, ненависть. Действия были решительными. Протесты игнорировались. Исполнитель: Калина. Вышестоящий руководитель: Собянин. Рассматривая события тех лет, сейчас я мог бы выделить два ключевых направления в "модернизации" московского образования:
1) создание "образовательных комплексов" на месте сети школ;
2) кадровая "революция" в управлении и в институтах развития московского образования.
"Образовательные комплексы". Дело, как говорится, сделано. Они налицо. Их называют "школами", но в тот момент "модернизаторы" полагали даже само слово "школа" и "детский сад" вычеркнуть из лексики педагогов и родителей. "Комплекс" — и всё. Видимо, не решились совсем опуститься до уровня революционного "Пролеткульта" или общества "Долой стыд". Лепилось всё это на скорую руку. Министр (отныне должность руководителя называлась министерской) московского образования (с недавнего времени ещё и науки) Калина назначил на это направление бывшего руководителя образования Южного округа Москвы г-жу Минько. Прежде г-жа Минько была известна на Москве как опытный и успешный руководитель. Теперь — после смены политических декораций — она каким-то образом, скорее, пока по инерции — осталась в московском образовательном истеблишменте для "грязной" работы. А работа была на самом деле "грязная": нужно было отвечать перед журналистами и публикой за крайне непопулярные и болезненные решения по созданию "комплексов". И эта серьёзная женщина выглядела очень беспомощно: она не могла внятно ответить ни на один вопрос, зачем и почему вся эта "оптимизация" делается. Видимо, не верила сама. За несколько лет кадровый состав директорского корпуса был "перефоматирован". Вопрос педагогической эффективности "образовательных комплексов" до сих пор является проблемой: авторы этой, с позволения сказать, инновации-затеи убеждают публику в её эффективности — противники убеждены в ошибочности "оптимизации". Посмотрим, какие выводы сделает власть по итогам пандемии. Может быть, никаких. В связи с темой я напомню, что идея "больших школ" не нова. "Модернизаторы" 30-х годов создавали "большие школы" и вводили в школах "социалистическое соревнование" за процент успеваемости. От этой пагубной практики — как и от педологии, кстати, — Советская власть довольно быстро отказалась, поняв вредность. Об этом, например, писал Антон Семёнович Макаренко. Нынешняя история явно затянулась.
Институты управления и развития образования. В Москве за десятилетия после революции 1991 г. сложилась и функционировала система. Революция 1991 г. сменила самую верхушку власти на уровне первых лиц, но массовой кадровой зачистки всё-таки не было. Во всяком случае, в московской системе образования руководителями разного уровня были преимущественно "кадровые", т.е. люди, выросшие в системе московского образования, придерживавшиеся принципиальных общих педагогических и управленческих взглядов. Начиная с 2010 г., министром Калиной были демонтированы окружные управления образования и окружные методические центры. Куда делись эти опытные управлнцы и методисты? "Рассосались". Во время последней избирательной компании мэр Собянин на персональном сайте ставил себе в заслугу сокращение в системе образования 4 тыс. человек. Товарищ Сталин в своё время называл такое "избиением кадров" и "вредительством" со всеми, как говорится, вытекающими для ретивых начальников. По роду работы многих руководителей Окружных методических центров и методистов я знал лично. И если бы я стремился к подлинному развитию образования, то ни за что бы их не только не уволил, то опирался на них, в первую очередь.
Меня удивила фактическая деградация институтов развития московского образования городского уровня (те, о которых сказал выше, — окружные). Во главе Московского института развития образования (это — бывший Московский институт усовершенствования учителей, открый в годы войны!) поставлена совершенно никчёмная бестолковая тётка, главным достоинством которой была короткая юбка. Явно это была проходная фигура, нагло расчищавшая "площадку". Так и произошло. Но и последующие фигуры — совсем не "фигуры": они оказались не способны к выработке самостоятельной и передовой образовательной политики. Аналогичная история — с вновь созданным Городским методическим центром (один — вместо окружных), который не стал — "методическим центром", а так, на побегушках. Однако, такое положение дел наводит на гипотезу, что именно так было и нужно, поскольку разработка стратегических вопросов "не их ума дело". Чьего же?
Кто занимается стратегическим планированием в Москве? Судя по всему, Высшая школа экономики. Её структуры и персоны выступили разработчиками программы развития московского образования с самого начала. Министр Калина довольно настойчиво продвигал в московские школы интересы Вышки. В Москве в районе Китай-города создаётся университетский квартал Вышки. Вышка претендует на всю государственную образовательную, как минимум (но не только), политику, имея способность ставить своих министров и прочих руководителей. Этой организации не нужны научно-образовательные центры, способные к самостоятельному стратегическому планированию. Именно поэтому, с моей точки зрения, претерпел "мягкую" (чтобы не бросалось в глаза публике) деградацию МИОО, а официальные институты развития являются беспомощными со стратегической точки зрения. Ведь всё решают кадры, а кадры, которые решают всё, находятся в иных кабинетах.
Например, если бы лично я занимался пространственным развитием страны и повышением образовательного уровня в глубинке, то я бы всячески содействовал становлению, назовём так, центров стратегического планирования. Даже в огромной Москве: такие научно-образовательные центры нужны в округах, каждый из которых подобен городу-миллионнику. Такими центрами и были фактически окружные научно-методические центры. У них было достаточно свободы, опытных кадровых ресурсов, тесная связь со школами, сотрудничество с университетами, музеями, библиотеками. Модель научно-методических центров не была застывшей — она развивалась. Для примера могу назвать научно-методические центра Западного округа (директор С.Ю. Миляева) или Северо-Западного округа (директор Т.М. Турунова). Новые и сложные задачи всегда выполнялись точно, в срок, эффективно. Псевдоинновации (типа оргдеятельностных игр группы методолога Громыко) дипломатично микшировались. Это демонстрировало налицо именно стратегический и одновременно практикориентированный потенциал центров. Почему и по чьему решению всё это пошло "под нож"? Высшая школа экономики руками Калины и Собянина всё это мгновенно разрушила, взяв Москву под свой контроль. Если бы я был колонизатором, я действовал именно таким образом. Так действовали турки в завоёванных странах. Так действовали японцы в колониальном Китае. Уничтожалась местная элита, начиная с детей. Элита является носителем традиции и исторической памяти. "Всё это" — мешает бесконтрольному управлению ("лишние" вопросы). Профессиональная элита также является носителем традиции и памяти, она также задаёт "лишние" вопросы. Нет человеков — нет вопросов.
Вернёмся к пандемии и деятельности московских властей в её условиях, точнее, к невидимой стороне. Мэр Собянин явно демонстрирует амбиции федерального уровня. Москва сама по себе, хотя и столица, не давала ему федерального трамплина. Собянин всегда позиционировал себя как "хозяин города", не более. Но пандемия (точнее, деятельность мэра при пандемии) раскрыла его амбиции: он рассчитывает на большее. Дорогу к "большему" ему даёт Госсовет, где он возглавляет комиссию по борьбе с пандемией. И где он фактически конкурирует с премьером Мишустиным: иницативы Собянина "опережают" Мишустина, показывая, кто "настоящий" хозяин в стране. Происходит дипломатическая апелляция к Президенту: кто должен быть премьр-министром и, возможно даже, Преемником. Именно так это выглядит с точки зрения обывателя, которого постоянно зовут на выборы и чей голос необходим для высокой политики. Значит, обыватель может сметь своё суждение иметь.
Так всё сказанное или не так — это моя личная точка зрения, основанная на наблюдениях очевидца. Возможно, будущие историки покажут более точную картину. Но вы можете поговорить с учителями и директорами школ, которые работали в системе образования Москвы хотя бы лет 20, т.е застали и осмысленно наблюдали условно "лужковско-кезинский" и "собянинско-калиновский" период, могут их сравнить между собой. Я ни в коем случае не идеализирую прошлую команду — там были и ошибки, и грехи, и преступления. Я сравниваю интересы и цели, а также системы и методы.
Основные выводы:
1) Сохранять любой ценой имеющиеся центры стратегического планирования (университеты, научные и методическием центры, неформальные интеллектуальные и творческие группы), которые становятся первоочерёдными объектами "модернизации" и "оптимизации".
2) Ключевая задача — развивать способность к стратегическому планированию и действию на местах, усиливать авторитет и влияние (через конкретные дела: программы и проекты).
3) Анализировать, описывать, учитывать противоречия, возникающие между авторами современной образовательной политики (в лице, прежде всего, Высшей школы экономики, но их "прописка" легко меняется) и реальными образовательными вызовами, стоящими перед страной.
4) Усиливать конкурентные преимущества.
5) Проводить кадровую политику.
Более конкретные выводы, рекомендую читать у Дюма.
Многие ожидают, что после пандемии внутренняя политика в стране будет пересмотрена. Но судя по сплетению политических и экономических интересов групп, которые долгие годы проводят собственную политику и коридоры власти покидать не собираются, не изменится по существу ничего. Как бы не наоборот. Ленин замечал, что люди всегда были и всегда будут жертвами обмана и самобмана в политике, если не научатся за любыми заявлениями и обещаниями видеть интересы тех или иных классов. А то, что российское общество классовое, причём крупная буржуазия (прежде всего, финансовая) тесно связана с государством, это оспаривают только казённые политтехнологи.
В заключение ещё раз хочу сказать, что это моё частное мнение — обыкновенного горожанина, москвича, избирателя. Я его никому не навязываю, просто делюсь. Но убеждён, что дела обстоят именно таким образом. Буду рад, если моя точка зрения окажется ошибочной.