Так выглядит человек, воспитанный в европейской школе. В основе — компетентностный подход, который сейчас навязан нам в системе образования. Переделают ли нашего человека в ту же сторону?

Михаил Михайлович Зощенко. Идеальный солдат (1944-1947)

 

Весть о разгроме немцев под Ленинградом вызвала в партизанском отряде необыкновенное ликование. Люди обнимали друг друга, пели, бросали фуражки в воздух.
Комиссар отряда устроил митинг, чтоб придать порядок взволнованным чувствам людей.
После митинга партизаны стали упрашивать командира — идти всем отрядом навстречу Красной Армии.
Командир не согласился с этим. Сказал:
— Немного надо выдержать характер. Негоже будет, если мы сейчас без толку потеряем хотя бы одного своего человека.
Душевное волнение, однако, было так велико, что через час командир, смущенно улыбаясь, сказал:
— Пожалуй, все-таки сходим поразведать. Поглядим, как там фрицы драпают.
С небольшой группой партизан командир отправился в разведку. Не терпелось увидеть отступающие немецкие части. Не терпелось с родной стороны встретить первых советских бойцов.
Партизаны шли опушкой леса в сторону Ленинграда. В двух километрах от них тянулось шоссе на Гатчину.
Не утерпели и подошли ближе к шоссейной дороге. Хотели своими глазами увидеть врага, уходящего в смятении.
По дороге шли немецкие танки, грузовые машины, пушки. Движение было непрерывным. Как лава, откатывалась назад стальная техника врага.
Пехоты почти не было. Изредка появлялась открытая машина с солдатами. Некоторые из солдат были укутаны в бабьи платки и одеяла.
— Эх, посечь бы их сейчас пулеметом, — сказал кто-то из партизан.
Командир приказал не подходить близко к дороге. И партизаны снова углубились в лес.
Идя лесом, партизаны вышли на открытую полянку. Остановились в изумлении. Шагах в сорока от них стояло немецкое орудие. Шесть артиллеристов суетились вокруг него. Видимо, артиллеристы только что получили приказ отступать, и вот теперь они подготовляли свое зенитное орудие в дальний путь.
В каком-то едином порыве, не сговариваясь, партизаны бросились на гитлеровцев. И те, ошеломленные, не взялись даже за оружие. Они, как по команде, подняли вверх свои руки и замерли в неподвижных позах.
Обезоружив фашистов, партизаны спросили их:
— Какой части? Что собой представляете?
Толстый фельдфебель ломаным русским языком ответил:
— Зенитный пушка.
И тут же добавил по-немецки:
— Шестьсот семнадцатый артиллерийский дивизион.
— По Ленинграду стреляли? — спросили партизаны.
— О нет, нет! — воскликнул фельдфебель и вместе с ним офицер. — Ленинград ми не стреляли. Ми зенитный орудий. Самолеты стреляли.
— И по самолетам не надо было стрелять, — сказал один из партизан — молодой парнишка лет семнадцати.
Партизаны не без любопытства рассматривали зенитное орудие. Кто-то сказал:
— Ведь оно не только по самолетам бьет. В крайнем случае можно и по шоссе ударить.
Партизаны обернулись в сторону далекого шоссе. Там движение немецких частей не прекращалось. Командир отряда сказал:
— Верно, надо бы ударить по шоссейной дороге. Только вот непонятно, как это чертово орудие заряжается.
Обратившись к фашистскому фельдфебелю, командир сказал:
— А ну-ка, фриц, покажи, как заряжается твоя пушка.
Фельдфебель взглянул на своего офицера. Тот сказал:
— Я могу показать наше орудие.
Офицер не без готовности стал показывать, как заряжается орудие и как устанавливается прицел. Командир сказал офицеру:
— Ну-ка, ваше благородие, наведи на дорогу. Я хочу туда послать конфет.
Офицер зарядил орудие и, взяв прицел на шоссе, сказал сам себе по-немецки: «Огонь!»
И выстрелил.
Снаряд попал точно на дорогу. Там произошло смятение.
Приложив бинокль к своим глазам, офицер сказал:
— Ого! Колоссаль… Прямо цель…
И хотя офицера никто не просил и не заставлял, он снова зарядил орудие и снова, сказав сам себе: «Огонь!» — выстрелил.
Фашистские солдаты и главным образом фельдфебель были взволнованы этой стрельбой и сердито смотрели на своего офицера. Однако не решались что-либо ему сказать.
Между тем офицер, воодушевленный хорошим попаданием, суетливо закладывал в орудие третий снаряд.
Один из партизан с удивлением сказал:
— Вот черт — своих молотит!
Гитлеровский офицер четыре раза выстрелил по шоссе с большой готовностью и старанием. При этом всякий раз он подносил к своим глазам бинокль и с удовольствием восклицал:
— Колоссаль!.. Прямо цель…
Нет сомнения, он стрелял как-то механически, не думая и ни о чем не рассуждая. Он действовал как заводная кукла, как автомат.
Это был тот идеальный гитлеровский солдат, который, по словам фюрера, был необходим ему для скорейшего завоевания мира.
Сомнительный идеал.