Великая французская революция 1789 года — ключевая реперная точка в истории современной европейской цивилизации. Поскольку Россия того времени (после Петра I) находилась под сильным культурным влиянием Западной Европы, то считается, что революционные идеалы оказали сильное влияние на российские умы и настроения. Однако...
Однако, "Колумб русской истории" Николай Михайлович Карамзин в молодости отправился в европейское турне и, надо же!, в начальный момент Французской революции оказался в самом, можно сказать, Париже. И что же он увидел? А увидел он ровно то, что и отразил в "Письмах русского путешественника", которые издал по возвращении.
Были пролиты моря крови. Сначала во внутренней гражданской борьбе за идеалы идеалы Революции ("Свобода, равенство, братство!"). Затем их пришлось отстаивать от внешней угрозы. Наконец, Франция стала нападать сама. Напала в 1812 г. и на нас, русских. Да, она отстояла свои новые принципы, но — надорвалась. Французский народ надорвался так, что в роли великой державы Франция стала постепенно угасать.
И сегодня только в концерте Европейского союза бывшие великие державы Европы ещё имеют значение в мире.
 

Николай Михайлович Карамзин. Письма русского путешественника (1791-1792).
Отрывок

Париж, апреля… 1790

   
   Говорить ли о французской революции? Вы читаете газеты: следственно, происшествия вам известны. Можно ли было ожидать таких сцен в наше время от зефирных французов, которые славились своею любезностию и пели с восторгом от Кале до Марсели, от Порпиньяна до Стразбурга:
   
   Pour un peuple aimable et sensible
   Le premier bien est un bon Roi… -
   Для любезного народа
   Счастье — добрый государь?
   
   Не думайте, однако ж, чтобы вся нация участвовала в трагедии, которая играется ныне во Франции. Едва ли сотая часть действует; все другие смотрят, судят, спорят, плачут или смеются, бьют в ладоши или освистывают, как в театре! Те, которым потерять нечего, дерзки, как хищные волки; те, которые всего могут лишиться, робки, как зайцы; одни хотят все отнять, другие хотят спасти что-нибудь. Оборонительная война с наглым неприятелем редко бывает счастлива. История не кончилась, но по сие время французское дворянство и духовенство кажутся худыми защитниками трона.
   С 14 июля все твердят во Франции об аристократах и демократах, хвалят и бранят друг друга сими именами, по большей части не зная их смысла. Судите о народном невежестве по следующему анекдоту:
   В одной деревеньке близ Парижа крестьяне остановили молодого, хорошо одетого человека и требовали, чтобы он кричал с ними: "Vive la nation!" — "Да здравствует нация!" Молодой человек исполнил их волю, махал шляпою и кричал: "Vive la nation!" "Хорошо! Хорошо! — сказали они. — Мы довольны. Ты добрый француз; ступай куда хочешь. Нет, постой: изъясни нам прежде, что такое… нация?"
   Рассказывают, что маленький дофин, играя с своею белкою, щелкает ее по носу и говорит: "Ты аристократ, великий аристократ, белка!" Любезный младенец, беспрестанно слыша это слово, затвердил его.
   Один маркиз, который был некогда осыпан королевскими милостями, играет теперь не последнюю роль между неприятелями двора. Некоторые из прежних его друзей изъявили ему свое негодование. Он пожал плечами и с холодным видом отвечал им: "Oue faire? j'aime les te-te-troubles!" — "Что делать? Я люблю мя-те-те-тежи!" Маркиз — заика.
   Но читал ли маркиз историю Греции и Рима? Помнит ли цикуту и скалу Тарпейскую? Народ есть острое железо, которым играть опасно, а революция — отверстый гроб для добродетели и — самого злодейства.
   Всякое гражданское общество, веками утвержденное, есть святыня для добрых граждан, и в самом несовершеннейшем надобно удивляться чудесной гармонии, благоустройству, порядку. "Утопия" {Или "Царство счастия", сочинения Моруса.} будет всегда мечтою доброго сердца или может исполниться неприметным действием времени, посредством медленных, но верных, безопасных успехов разума, просвещения, воспитания, добрых нравов. Когда люди уверятся, что для собственного их счастия добродетель необходима, тогда настанет век златой, и во всяком правлении человек насладится мирным благополучием жизни. Всякие же насильственные потрясения гибельны, и каждый бунтовщик готовит себе эшафот. Предадим, друзья мои, предадим себя во власть провидению: оно, конечно, имеет свой план; в его руке сердца государей — и довольно.
   Легкие умы думают, что все легко; мудрые знают опасность всякой перемены и живут тихо. Французская монархия производила великих государей, великих министров, великих людей в разных родах; под ее мирною сению возрастали науки и художества, жизнь общественная украшалась цветами приятностей, бедный находил себе хлеб, богатый наслаждался своим избытком… Но дерзкие подняли секиру на священное дерево, говоря: "Мы лучше сделаем!"
   Новые республиканцы с порочными сердцами! Разверните Плутарха, и вы услышите от древнего величайшего, добродетельного республиканца Катона, что безначалие хуже всякой власти! -
   В заключение сообщу вам несколько стихов из Рабеле, в которых знакомец мой аббат Н* находит предсказание нынешней революции:
   
   GARGANTUA, С H. LVIII
   Enigme et Prophetie
   Je fays scavoir a qui le veut entendre,
   Que cet hyver prochain, sans plus attendre,
   En ce lieu ou nous sommes,
   Il sortira une maniere d'hommes,
   Las du героs et faschez du sejour,
   Qui franchement iront, et de plein jour,
   Suborner gents de toutes qualitez,
   A differends et partialitez.
   Et qui voudra les croire et escouter,
   Quoy qu'il en doive advenir et couter.
   Ils feront mettre en debats apparents
   Amys entre eux et les proches parents.
   Le fils hardi ne craindra l'impropere
   De se bander contre son propre pere.
   Mesme les Grands, de noble lieu faillis,
   De leurs subjects se verront affaillis,
   Et sur ce point naistra tant de meslees,
   Tant de discords, venues et allees,
   Que nulle histoire, ou sont les grands merveilles,
   N'a fait recit d'emotions pareilles.
   Alors auront non moindre authorite
   Hommes, sans foy, que gents de verite;
   Car louts suivront la creance et estude
   De l'ignorante et sotte multitude,
   Dont le plus lourd sera recu pour juge.
   0 dommageable et penible deluge!
   Deluge, dis-je, et a bonne raison;
   Car ce travail ne perdra sa raison,
   Et n'en-sera: la terre delivree,
   Jusques a tant qu'elle soit ennyvree
   De flots de sang...
   
   Французский старинный язык, может быть, для вас темен. Я переведу:
   "Объявляю всем, кто хочет знать, что не далее как в следующую зиму увидим во Франции злодеев, которые явно будут развращать людей всякого состояния и поссорят друзей с друзьями, родных с родными. Дерзкий сын не побоится восстать против отца своего, и раб против господина так, что в самой чудесной истории не найдем примеров подобного раздора, волнения в мятежа. Тогда нечестивые, вероломные сравняются властию с добрыми; тогда глупая чернь будет давать законы и бессмысленные сядут на место судей. О страшный, гибельный потоп! Потоп, говорю: ибо земля освободится от сего бедствия не иначе, как упившись кровию".