Руководителям, а также лицам гуманитарных профессий приходится выступать перед аудиторией. Я обращал внимание, что очень часто такие выступающие совершенно не задумываются о самых элементарных приёмах ораторского искусства. То есть они говорят с трибуны, как если бы сидели у себя в кабинете или вели производственную планёрку. Ну, или почти так. Между тем, некоторые приёмы, весьма несложные для применения, можно было бы использовать. И аудитория обязательно откликнется самым дорогим, что у неё имеется, - вниманием.
Один такой пример. Я не буду читать трактата по данному вопросу, прямо приведу начало речи, которая принадлежит выдающемуся разведчику... простите, французскому драматургу 18 в. Бомарше. Только самое начало - и сразу станет понятен ораторский приём. Назовите его сами и используйте. Кстати, в тексте заложен и второй приём. Обнаружите?
 

Бомарше. Шесть этапов девяти самых тягостных месяцев моей жизни (1793)

Старик Ламот-Удар выходил как-то вечером из Оперы, поддерживаемый своим слугой, и нечаянно наступил на ногу молодому человеку, который отвесил ему пощечину. Ламот-Удар ответил на это со сдержанностью, поразившей зрителей: «Ах, сударь, до чего же неловко вам станет, когда вы узнаете, что я слеп!» Наш молодой человек, в отчаянии от своей необдуманной грубости, бросился к ногам старца, попросил у него перед всеми прощения и проводил домой. С того дня он оказывал Ламот-Удару знаки самой почтительной дружбы.
Итак, выслушайте меня теперь, Лекуантр. Пока я был в Голландии, служа родине, вы, хоть я ничем вас не обидел, нанесли мне публичное оскорбление, по меньшей мере столь же чувствительное, как и то, что было нанесено Ламот-Удару. Я поступлю, как он; я не стану гневаться на вас за легкомыслие, надеюсь невольное, и удовольствуюсь тем, что покажу вам и всей Франции, сколь безупречно мое поведение и каков тот старец, которого вы оскорбили! Пусть Национальный конвент, выслушав обе стороны, решит, кто из нас двоих лучше выполнил свой долг: я — обелив гражданина, которого оклеветали, или вы, выразив ему свои сожаления легковерного обвинителя.