Через полтора года в Москве будет установлен монумент в память о жертвах политических репрессий под названием "Стена скорби". Частично памятник финансируется из государственного бюджета, остальные средства будут собираться за счёт пожертвований. Авторы подчёркивают связь памятника именно с 1937 годом. Кроме того, они утверждают, что установка памятника послужит общественному примирению. Главная цель — такая.
Так ли это? Сомневаюсь. Сомневаюсь потому, что памятник не отвечает на вопросы.
Первое. Почему именно 1937 год как памятный? Ведь политические репрессии начались ещё в жестокую Гражданскую войну 1918-1922 гг. — колоссальной трагедии России с миллионами погибших людей и полной хозяйственной разрухой. Почему не обратиться и к тому периоду? Почему так избирательно? На этот вопрос надо отвечать прямо и честно.
Второе. Не потому ли, что в Гражданскую войну победили «свои», а большинство погибших — масса простого люда, предпринимательский класс и дворянство – ещё до сих пор воспринимаются как не совсем «свои», неизбежная плата за «прогресс», цена революции. Известно, что в конце 30-х годов политическое преследование обращалось, главным образом, на государственную и партийную верхушку. Эта верхушка и воспринимается как "своя"? Что же, чужая «простая» кровь ничего не стоит? Обычный народ не в счёт?
Третье. Считается, что в течение 30-х годов шло фактическое, хотя и скрытное, продолжение Гражданской войны, жестокая борьба за власть, за выбор пути развития страны. Маховик Гражданской войны не был остановлен в 1922 г. Она получила продолжение в другой форме, уже между победителями «Комиссары в пыльных шлемах", "пламенные революционеры", выдвинувшиеся в годы Гражданской войны, "выдавливались", если так можно сказать, из истеблишмента их оппонентами, которые, в конечном счёте, тоже окончательно не победили на более длинном историческом пути. Уверен, огромные потери в таком случае происходили по обе стороны баррикад. Вместе с тем, тогдашняя политическая система позволяла талантливым и энергичным выходцы из народа подниматься в "верха". Возьмите советские энциклопедии с биографиями выдающихся организаторов производства, науки, образования, обороны, других сфер жизни в 30-60-е годы: почти все они являются выходцами из отдалённых деревень. Пресловутая "кухарка" стала управлять государством. И успешно. В этом заключается подлинный демократизм как лекарство против кастовости аппарата управления. Если посмотреть на вражду с социально-психологической точки зрения, именно бюрократическая замкнутость, закрытость может ожесточить противостояние внутри правящей группы. Посмотрите на знаменитый "Дом на Набережной", построенный в середине 20-х годов для правительства, почти напротив Кремля, всего лишь через Большой Каменный мост перейти. Мне рассказывали, что ещё долго после войны Замоскворечье (где построен Дом) было в бараках. И в этом "море" жилья для пролетариата — гигантский Дом-крепость для новой советской элиты. Только официально закончились бои Гражданской войны, страна лежит на экономическом дне, большевики продают народное золото и предметы искусства для восстановления хозяйства, для приобретения иностранной техники и специалистов. Дорога каждая копейка! А тут — локальный мир коммунизма. "Дом на Набережной" увешан памятными досками репрессированных советских руководителей. Не сомневаюсь, что большинство из них были людьми лично честными, одарёнными и с характером, как о них и писал Юрий Трифонов. Однако, не слишком ли рано они начали складываться в отдельный класс управления? К концу 30-х годов, в условиях, когда уже фактически шла Вторая мировая войны и Советский Союз участвовал в её боях (Испания, Монголия), неизбежно обострился вопрос о социальном единстве советского общества и о социальной основе такого единства. Решён он был так, как решён. Я бы предложил поставить памятник жертвам Гражданской войны в России. Тем более, что она у нас повторилась в начале 90-х годов и продолжалась фактически все 90-е. Такой памятник зримо напоминал бы ВСЕМ о причинах гражданских войн и как их не допустить. Репрессии — это уже последствие. В них победителей нет.
Четвёртое. Современное российское политическое сознание разделено на два крупных мировоззрения, находящихся в открытом противостоянии с рубежа 80-90-х годов прошлого века, что и опасно. Первое условно называется: "консерваторы", "почвенники", "патриоты". Второе: "либералы", "демократы", "реформаторы". Идеологическая и кадровая (продвижение "своих" людей на значимые посты) борьба между ними — факт, определяющий, к сожалению, современный политический процесс. Поэтому любая резкая общественная акция будет рассматриваться: одной стороной — как победа, другой стороной — как провокация. Вспомните о Гражданской войне, господа! Не суетитесь и не хамите друг другу. Не будьте ретивыми. Вы не вырвитесь вперёд и на полголовы. Боливар не выдержит двоих.
Пятое. Название памятника "Стена скорби" по ассоциации ведёт нас к "Стене плача" в Иерусалиме — символа чаяний еврейского народа. "Стена плача" в Иерусалиме, по мнению историков, будучи историческим артефактом, на определённом этапе стимулировала напряжённость и раздор между иудейскими и мусульманскими общинами. Можно посмотреть на перекличку названий как на случайное совпадение. Но, мне кажется, авторы, по известным им мотивам, сознательно пошли на очевидную связь между символами. На мой взгляд, такая ассоциация искусственна, поскольку "Стена плача" в Иерусалиме — это факт национальной истории Израиля.
Шестое. Акция с установкой "Стены" в Москве выглядит как реакция на установку памятника Ивану Грозному в Орле: "Наш ответ Ивану Грозному". Вы нам — то, мы вам — это. От войны С памятниками, которую вели радикал-демократы в 90-е годы, мы переходим к войне памятникаМИ?
Седьмое. Почему так много приходится говорить об актуальной политике, а не об истории как таковой? Потому что идея "массовых репрессий" использовалась на заре Перестройки (именно использовалась — как идейный инструмент: агрессивно и последовательно, даже навязчиво) для дискредитации советской истории, конкретно периода и личности Сталина. Господа, погибших и умерших не поминают на шумных митингах! Не делают из этого политических демонстраций. Настоящая скорбь — тиха и печальна.  
Я бы призвал — остановиться. Делать акцент на том, что объединяет, а не разъединяет. Поэтому установка памятника "Стена скорби" не приведёт, на мой взгляд, к тому результату, о котором официально заявляют его авторы. Хочу ошибиться, но он может не стать памятником "примирения", поскольку в общественном мнении не ясно, кого и с кем "примиряют". Мне кажется, что таким памятником какая-то группа стремится удовлетворить какой-то свой комплекс, кому-то отомстить за какой-то проигрыш. Здесь проявляется больше стремления к демонстративному эффекту, нежели к искреннему социальному согласию и сочувствию. Если в  30-е было много несправедливого, чего вы хотите добиться от нас, от современников?
О природе политических процессов 30-х годов сказано многое, но, видимо, ещё не всё нам известно. В обществе нет "спокойного" отношения к тому периоду истории. Я бы подождал с общественными памятниками тем событиям, лицам и процессам, по отношению к которым нет хотя бы способности общества обсуждать их без непримиримых эмоций.
Решение принято. Посмотрим, что будет происходить. Если заявленная авторами цель будет действительно достигаться, буду только рад.