Пятого апреля, перед пасхой, ко дворцу правительницы, герцогини Пармской, в Брюсселе, явились дворяне — граф Людвиг Нассауский, Кейлембург и Бредероде, этот геркулес-гуляка, и с ними триста прочих дворян. По четыре в ряд шествовали они и поднимались по дворцовой лестнице.
Войдя в зал, они вручили правительнице прошение, где была изложена их просьба побудить короля Филиппа отменить указы, касающиеся веры и введения испанской инквизиции, ибо, заявляли они, под влиянием недовольства в нашей стране могут возникнуть волнения, которые приведут к разорению и всеобщему обнищанию.
Прошение это получило название: "Компромисс".
Берлеймон, который впоследствии предал родину и бесчеловечно расправлялся со всеми в стране своих отцов, стоял подле её высочества; издеваясь над бедностью некоторых из дворян, явившихся с прошением, он шепнул герцогине:
— Ваше высочество, не бойтесь этих нищих (gueux).
Он намекал на то, что эти дворяне разорились на королевской службе или стараясь соперничать в пышности с испанскими придворными.
Выражая своё презрение к словам господина де Берлеймона, дворяне в дальнейшем заявили, что считают почётным называться нищими (гёзами) за службу королю и на благо родины.
Они стали носить на шее золотую медаль, на одной стороне которой было вычеканено изображение короля, а на другой — две руки, сплетённые над нищенской сумой, вокруг была надпись: "Верны королю вплоть до нищенской сумы". На шляпах и шапках они носили золотое изображение нищенской сумы и колпака.
А Ламме в это время влачил своё пузо, разыскивая жену по всему городу, но нигде не находил её.
Однажды утром Уленшпигель сказал Ламме:
— Пойдём со мной засвидетельствовать почтение одной высокопоставленной, высокородной, могущественной, грозной особе.
— Она скажет мне, где моя жена?
— Если знает, то скажет.
И они отправились к Бредероде, геркулесу-гуляке.
Он был во дворе своего замка.
— Что тебе нужно? — спросил он Уленшпигеля.
— Поговорить с вами, ваша милость.
— Говори.
— Вы могучий, прекрасный, храбрый рыцарь, — начал Уленшпигель, — однажды вы раздавили француза в панцыре, как слизняка в ракушке. Но вы не только сильны и храбры — вы ведь и умны. Почему же, скажите, носите вы эту медаль с надписью: "Верны королю вплоть до нищенской сумы"?
— Да, почему, ваша милость? — спросил также Ламме.
Но Бредероде не отвечал и смотрел на Уленшпигеля. А тот продолжал:
— Почему вы, высокие господа, хотите оставаться верными королю вплоть до нищенской сумы? Может быть, он к вам особенно милостив или отечески расположен к вам? Не лучше ли, вместо того чтобы хранить верность этому палачу, отобрать у него все владения, чтобы он сам был верен нищенской суме?
И Ламме кивал головой в знак согласия.
Бредероде смотрел на Уленшпигеля своими живыми глазами и, видя его добродушное лицо, улыбнулся.
— Если ты не шпион короля Филиппа, — сказал он, — то ты добрый фламандец, и я тебя награжу на всякий случай за то и за другое.
Он повёл его в буфетную, и Ламме следовал за ним. Здесь он дёрнул его за ухо так, что кровь пошла, и сказал:
— Это шпиону.
Уленшпигель не крикнул.
— Подай ему чашу с глинтвейном, — сказал Бредероде кравчему.
Тот принёс и налил в бокал тёплого вина, ароматом которого наполнился воздух.
— Пей, — сказал Бредероде Уленшпигелю, — это за доброго фламандца.
— Ах, добрый фламандец, — вскричал Уленшпигель, — каким прекрасным, ароматным языком говоришь ты! Даже святые не умеют так говорить.
Он выпил кубок до половины и передал его Ламме.
 

Похожие статьи:

Cui prodest? Педагогическая политология → Откуда берутся бургомистры и полицаи?

Пикейные жилеты считают → Девяностые - прохвостные

Пикейные жилеты считают → "Я со страхом жду нового предательства"

Антоновские яблочки. Сочинение на незаданную тему → Дело Пенькова

Cui prodest? Педагогическая политология → Вы смеете думать? Это ошибка