Когда осень сравнивают с человеческой жизнью, говорят: "осень жизни", "осень любви". "Осенняя песня" — обычно грустная. В перелётных птиц охотники стреляют — осенью. Несжатая полоса наводит грустную думу. "Унылая пора… прощальная краса...". Мечтателю и романтику с насмешкой смотрят вслед: "Цыплят по осени считают". Другим временам года больше повезло.
Я хочу повторить за поэтом об осени с восхищением: "Очей очарованье!".
Во-первых, нет такого неба, как осенью, в Бабье лето. Всё мироздание разделилось на два мира: дольний и горний. Небо накрыло землю бережным куполом, щедро разметав по нему звёздныё бисер. В такую ночь хочется позвонить в сервисную службу и вызвать такси-звездолёт, чтобы пронестись по Млечному пути, приветливо помахивая в иллюминатор обитателям редких космических хуторов. Почему раньше меня Кант сказал: "Две вещи поражают моё воображение: звёздное небо над головой и нравственный закон внутри нас"?
Во-вторых, само название: Бабье лето. Ещё мальчиком, впервые его услышав, я удивлялся его необычностью и простотой, какой-то сокрытой в нём тёплой, как затопленная в избе печь, тайной. В них чудится глубинная тысячелетняя архаика женщины-матери. Таких слов нет, чтобы раскрыть тот смысл. Нужна утерянная, видимо, способность издавать первобытные звериные звуки. Фестиваль народной педагогики я бы назвал: "Бабье лето".
В-третьих. Если сравнить осень с весной. Весна врывается в жизнь, взламывает чувства, как освободившийся из холодного плена водяной поток жадно поглощает снежную корку, безжалостно бьёт лёд. Осень – не делает лишнего. У неё всё есть. Тебе надо – приди и сам возьми. Осень спокойна, благодушна, рачительна. Она набрала силы и готовится, сосредоточивается.
Не мешайте осени. Пожалуйста.